Любовь в Париже совершенно не похожа на провинциальную любовь. Здесь ни мужчин, ни женщин не обманешь показной витриной, где каждый для приличия вывешивает стяг, расписанный пустыми фразами о мнимом бескорыстии своих любовных чувств. Здесь женщина должна не только отвечать всем требованиям наше чувственной природы и нашей души, она отлично сознает, что главная её обязанность - соблюдать множество суетных мелочей, из которых состоит жизнь. В парижской любви так много хвастовства, напыщенности, расточительности, наглости и пустозвонства. Если все дамы при дворе Людовика XIV завидовали мадемуазель де Лавальер, когда этот великий человек в порыве чувства к ней забыл, что каждая его манжета стоит тысячу экю, и разорвал их обе, помогая появлению на свет герцога де Вермандуа - то чего же требовать от остальных людей? Совместите в себе богатство, юность, знатность, будьте ещё удачливее, если можете: чем больше различных благовоний вы сожжёте у подножия вашего кумира, тем благосклоннее он будет к вам, - конечно, если у вас есть кумир. Любовь - религия, и культ её, наверно, обходится дороже, чем всякий другой: любовь проходит быстро, но, как уличный мальчишки, старается обозначить свой путь разрушением. Богатство чувств - это поэзия живущих на чердаках: без такой роскоши во что там превратилась бы любовь? Правда, бывают души, изъятые из действия парижских законов, но мы находим их вдали от суетного мира, в тех людях, что не поддались власти общепринятых воззрений, живут где-то там, у чистого источника, быстротекущего, но неиссякаемого, верны своим зелёным кущам и, радостно внимая голосу вселенной, звучащему для них во всей природе и в них самих, ждут терпеливого своего взлёта, скорбя о тех, кто приковал себя к земле.